«Пьета» удивительна. И первая, и вторая. В одном случае подразумевается скульптура Микеланджело «Оплакивание Христа», а во втором — одноимённый фильм корейского режиссера. Вы могли заметить, что заголовок говорит про милосердие, но это не только одна из идей всего фильма, но и перевод итальянского слова pietà. Понимаете что к чему, да?
Такой сумбурный старт, вероятно, не даст вам сообразить в чём дело, поэтому стоит сразу перейти к рассматриваемому фильму. Он похож на — извините за такое сравнение — лук. Можете подставить любую многослойную вещь, но данный пример очень удачный, поскольку без подготовки «Пьета» может довести вас до слёз или вызвать тошноту. Хотя как готовиться к такому фильму — я не знаю.
Почему фильм многослойный?
Огромное количество одинаково важных тем поднимает картина корейского режиссера. Здесь и про последствия индустриализации, где ручей Чхонгечхон в Сеуле исчезает за каскадами заводов и трущоб, и про губительное проклятие денег, из-за которых люди кончают с собой, спиваются или губят ближнего. В таких мрачных, серых декорациях разрастается главная идея фильма — семейные взаимоотношения. Дети, ровно как и родители, готовы пожертвовать жизнью ради тех, кого любят.
Отец отдаёт свою руку из-за денежной страховки, дабы обеспечить ребёнка, который скоро родится. Он не сожалеет, что больше никогда не сможет заниматься любимым делом — играть на гитаре. Он улыбается и декларирует, что любой родитель умрёт ради своего чада. Или, например, маленький ребёнок, который бросается с карандашом на человека, избивающего отца. Всем этим персонажам очень страшно за себя, но больше всего они переживают за семью.
На фоне этих людей контрастирует главный герой — Кан До. Ему чужды родственные связи, ибо он одинок с самого рождения. Выросший в детдоме, он просто не понимает значения семейных уз. Можно сказать, что главный герой — человек, преданный людьми. Кан До жестокий коллектор, который одалживает людям по несколько тысяч, а потом выбивает в десять раз больше. Он ломает должникам руки и ноги, чтобы те получили страховку и целиком отдали ему. Примерно так проходят дни корейского коллектора из трущоб. Но однажды в его жизни появляется мать.
О жестокости в целом и стиле Ким Ки Дука
Говорить о сюжете дальше смысла не имеет, поскольку этот опыт нужно прожить самостоятельно. У фильма есть всё, чтобы вас удивить. Поэтому сейчас я хочу немного порассуждать о месте жестокости в искусстве.
В самом начале было замечено, что подготовку к просмотру «Пьеты» представить тяжело, но в процессе размышления над текстом мне пришла в голову мысль. Кстати, так же по аналогии с луком. Нужно знать, что тебя ждёт. Холодная вода, вероятно, тоже пригодится.
В фильмах Ким Ки Дука много жести. Тягучей, вязкой и натуралистичной. Триллеры, боевики и хорроры, в которых бутафорскую кровь льют литрами, а расчленёнка напоминает поход на рынок, где мясники большими топорами рубят полумороженное мясо — всё это детский сад по сравнению с тем, что ожидает зрителя в работах корейского автора. Медленное насилие, когда камера застывает над беззащитными персонажами, направлено на эмоции зрителя. Этот приём прост, но эффективен. Кинофилы в погоне за острыми ощущениями обращаются к разного рода слэшерам, а затем уже приходят к драмам подобных режиссеров. Вслед за этими фильмами, в процессе всё той же погони, следуют те произведения, о которых обычный зритель никогда не услышит. Те же «120 дней Содома» от Пазолини — лишь верхушка, один из первых уровней этого айсберга.
Стоит сделать очень важное замечание — существуют произведения, которые через насилие раскрывают социальные проблемы, и в целом говорят на очень важные темы
А есть все остальные, где чернуха демонстрируется ради чернухи. Читай, ради банального зрительского шока. Последнее не несёт в себе ценности, как предмет искусства. Первое же имеет смысл, ибо эти картины обращаются к нашим эмоциям и играют на контрастах. Именно этим приёмом и пользуется Ким Ки Дук.
Однажды, летом 1962 года, Набоков давал интервью, в котором у него спросили, мол, почему в ваших романах так много извращённой жестокости. На что Владимир Владимирович ответил:
«Не знаю. Может быть. Некоторые из моих персонажей, несомненно, порядочные скоты, но мне, в общем-то, наплевать, они пребывают вне моего я, подобно горестным монстрам на фасаде собора — демонам, установленным там потому лишь, чтобы показать, что их вышвырнули пинком под зад. На самом деле я мягкий пожилой господин, ненавидящий жестокость.«
Можно сказать и иначе: в каждом из нас есть демоны, но мы должны их прогонять, должны выводить из себя (оба смысла прочтения фразы подойдут). Мне кажется, что и Ким Ки Дук занимается подобным делом — прогоняет демонов из себя, и заодно из других людей, из своих персонажей. Прогоняет на экраны кинотеатров, где мы ужасаемся их поступкам. Но на их тёмном фоне белые пятна видны намного чётче, нежели обычно.
Вы можете поставить мне в укор некие сведения, в которых режиссёр сам по себе — в реальной жизни — выступает в роли плохого человека, но судебные разбирательства, обвинения и так далее — это всего лишь доводы. Я не пропускаю мимо ушей слова жертвы, но и линчевать человека по бездоказательным обвинениям совсем не хочу. В жизни имеют место лишь факты — только на них мы можем основываться. К сожалению или счастью.
Тем не менее, возвращаясь к Ким Ки Дуку, хочется сказать в заключение, что на примере той же «Пьеты» зритель может увидеть этот контраст жестокости, почувствовать переживания персонажей, но, что самое важное, ощутить то самое внутреннее милосердие по отношению к главному герою. Он — подонок, но, как водится, люди не рождаются злодеями.
Материал подготовил Любомир Сурков