Бабушка сказала, что найти Армана в Мелекесе не трудно, надо обойти церковь, и метров через 30-40 увижу дворик с огромным зимним садом.
Об Армане Кушерян я слышала от неё часто. Бабушка постоянно рассказывает о том, как рада, когда он приезжает в нашу деревню, о том, какой он добрый легкий по душе человек с тяжелой судьбой. Говорит, что он колясочник, переживший многое, но не потерявший веру в людей.
Конечно, появилось огромное желание познакомиться с героем рассказов бабушки, поэтому обойдя церковь, метров через 30-40 я действительно увидела собственный дворик с огромным зимним садом.
— Компьютеру я научился в реабилитационном центре, где были проведены соответствующие курсы, успешно сдал экзамены, получил сертификат. Потом я позвонил в Россию, где проживал мой брат и попросил его послать мне компьютер. Интернет, в первую очередь для меня — это общение с родственниками, друзьями, получение различного рода информации: политика, мировые новости, обязательно все новости, касающиеся Карабахского конфликта, смотрел интересующие меня фильмы, — тихим, спокойным голосом говорит Арман, лёжа на животе на кровати у себя в комнате.
Смотрю я на его покрытое щетиной лицо с правильными чертами, на его глаза и не стараюсь разобраться, какой у него характер, что он из себя представляет, решила следовать своей безошибочной тактике – не торопить события. Пью чай, который мне принесла родственница Армана Назик. Я попросила его рассказать о себе. Он спокойным тоном начал свой рассказ на русском языке — безукоризненном, чистом, правильном. Позже я поняла, откуда у него это…
— Родился я в Сумгаите, закончил 8 классов, когда там начались погромы, и мы приехали прямо в Степанакерт. Когда мне исполнилось 18 лет, меня призвали на действительную воинскую службу в Советскую армию. Попал служить в Балтийск, в морскую пехоту. Вскоре Союз развалился, но нас не отпустили домой, я полгода ещё прослужил в армии. После демобилизации приехал к родным в Армению, в Абовян, там же записался в наш сельский отряд. Ещё, будучи в армии, я слышал, что во время операции «Кольцо» (май 1992 год), жители нашего села Мец-шен, также, как и жители всех армянских сёл Шушинского района, были депортированы из родных мест в Армению. Так, я снова оказался в Карабахе, где с нашим отрядом мне пришлось воевать, освобождать моё село, также, как и сёла нашего района.
Во время одного из боёв, в ноябре 1992 года, я получил три пулевых ранения в районе горы Сарибаб. Были задеты лёгкие, позвоночник. Я благодарен нашему полковому врачу, если бы не он, меня не было бы в живых. Во время врачебной операции две пули были изъяты, но одна до сих пор сидит в моём организме, около почки, врачи боятся её трогать, — рассказал Арман.
Назик принесла нам горячий кофе и тихо вышла, прикрыв за собой дверь, чтобы не мешать нашей беседе.
Далее, из разговора я узнала, что этот дом Арману построил сын. В доме живёт жена его покойного брата с двумя детьми. В основном, она смотрит за ним, но сейчас её не было дома – уехала с детьми на пару дней к своим родителям.
Я сказала, что слышала о его работах резьбой по дереву. На лице Армана появилась добрая улыбка, видно было, что тема эта ему приятна, и он начал рассказывать, где и как он научился этому ремеслу.
— Когда я лежал в больнице Красного Креста Армении, видел там много работ по дереву и мне стало интересно. Там нас начали обучать этому мастерству. И я решил попробовать: начал что-то делать, увлёкся художественной обработкой дерева. Тогда я понял, что могу что-то сделать, продать, подзаработать. Сперва придумываю что-нибудь своё, не хочу копировать чужое, делаю эскиз-черновик, потом делаю модель, можно из глины или пластилина и начинаю работать по дереву. И в итоге, когда видишь свою работу, самому приятно смотреть и понимать, что это твоё, это ты выстрадал, сделал. Там я научился азам этой профессии, а потом, снова приехал в Шуши, правда, забросив это дело.
В то время в Степанакерте уже открылся реабилитационный центр, где меня взяли на учёт и сотрудники центра начали меня посещать. Директор центра Вардан Тадевосян, узнав, что я знаком с азами резьбы по дереву, принёс мне материал, инструменты, уговорил, чтобы я начал работать. Основательно этой профессии я начал учиться у прекрасного мастера Арама Магуняна. Я лёг в реабилитационный центр и Арам меня там обучал всему тому, что он знал, что он мог делать. Фактически, своим мастером я считаю Арама, благодаря которому, я освоил эту профессию.
После этого я начал развиваться, работать над собой, начал делать различные композиции, скульптуры. Мои работы начали выставляться на различных конкурсах, выставках, занимать первые места, продаваться. Были у меня и персональные выставки. Фактически, мои работы «разлетелись» по многим странам. Я сделал около 2000 работ, может чуть больше, может чуть меньше… — улыбаясь, говорит Арман.
В разговоре Арман сказал, что пенсия его 74 000 драм (около 10 481 рублей), льгот нет, т.к. говорят, что льготы входят в сумму пенсии. Также, фонд «Ишатак» («Память») даёт незначительную надбавку — 2 000 драм в месяц и 3 раза в год МККК даёт коробки с продуктами. В прошлом году дом Армана государство капитально отремонтировало, что для него это является большой помощью.
Также он рассказал, что в сентябре 2008 года государство выдало Арману персональный легковой автомобиль, на котором он научился водить.
— Мне стало легче и интересней жить, я мог поехать в любое время туда, куда захочу. Но в 2010 году произошла авария и машина разбилась вдребезги… — грустно улыбнувшись, сказал он.
Отпивая горячий кофе, Арман продолжил:
— Отец умер два года назад, мать в 1996 году, два брата умерли, осталась сестра, которая замужем. Далеко от меня, но она регулярно приезжает ко мне, помогает.
Есть постоянная связь с однополчанами, они регулярно меня навещают, может не так часто, как мне хотелось бы, но я понимаю, что у них семьи, свои проблемы. Телефонная связь есть почти со всеми и, если что-то срочное, я звоню им, и они сразу же приходят. 16 мая каждый год мы отмечаем освобождение нашего села и, если здоровье мне позволяет, друзья отвозят меня в село, и мы справляем этот день.
Я обратила внимание, что в словах Армана не было агрессии, злобы на людей, судьбу, окружение, не было проклятий, резких, грубых слов в отношении тех, кто сделал его таким.
— Не жалею, что так со мной случилось… да… снова пошёл бы воевать. Когда началась война, мне было 20 лет, моему двоюродному брату 19. Нас не хотели брать в отряд, но мы настояли… брат потом погиб в бою. Я был ранен, мне трудно, но я живой, однако много ребят мы потеряли, их уже нет с нами, они погибли. ТОГДА мы знали, что мы должны сделать — освободить наши сёла, чтобы люди вернулись в свои дома, и мы это сделали. Я перед своей совестью чист, сделал то, что надо было делать… — спокойно произносит Арман.
Уже 10 лет Арман не работает, не занимается резьбой по дереву и дома у него нет ни одной работы. Были моменты, когда он работал на заказ, фактически все его работы успешно продавались, что очень ему помогало материально. До ранения он прекрасно играл на гитаре, пел песни на русском и армянском…
Такие люди как Арман есть в каждом народе, они, прошедшие преграды, трудности через тернии к звёздам. Несмотря на всё то, что выпало на их судьбу, они не озлобились ни на жизнь, ни на людей…Если что и делает человека “героем нашего времени”, то это доброе сердце, которое не очерняется. Что бы ни происходило в мире.
Материал подготовила Валерия Попова