За последние 20 лет уровень преступности планомерно снижался. Если в 2000 году этот показатель достигал почти 3 миллиона случаев в год, то сегодняшняя цифра составляет лишь две трети от прежнего значения.
Однако невозможно обойти стороной тот резкий скачок числа преступлений, случившийся в 2006 году. Тогда количество правонарушений равнялось без 200 тысяч 4 миллионам случаев, что стало рекордом даже для 90-х. Чтобы отыскать причины такого бурного всплеска, обратимся к показателям демографии, а также доходов населения.
Было бы логично предположить, что уровень преступности ползет вверх при падении реальных доходов. Однако статистика это опровергает. Согласно данным Росстата, в доходах россиян еще с середины 90-х наблюдается стабильный рост, пусть и с низкими темпами. Снижается и число людей, живущих ниже «границы» прожиточного минимума: с 2000 по 2017 год этот показатель упал более чем вдвое.
Тогда почему же на злосчастный 2006 год пришлось такое огромное (без малого 3 855 400) преступлений?
Важно понимать, что значение имеет не столько число правонарушений, сколько их структура. С уменьшением разрыва в доходах населения социальная напряженность в обществе падает, вместе с желанием проявлять агрессию и насилие.
Эту особенность экономист отмечал Юрий Андриенко, занимавшийся анализом роста преступности России в переходный период. «Со снижением неравенства в доходах, ростом реальных доходов и уровня безработицы происходит замещение насильственных преступлений корыстными», — писал исследователь.
Чтобы проверить эту гипотезу, обратимся к статистике. В 2006 году показатель насильственных преступлений, в том числе убийств, тяжких телесных повреждений и изнасилований, хоть и был достаточно высоким, но все же не сравнится по количеству с числом краж, разбоев и грабежей.
Так, суммарные данные по насильственным и имущественным преступлениям составили 87 тысяч случаев против 2 миллионов соответственно. И если число правонарушений насильственного характера еще с 90-х колеблется в пределах 100-115 тысяч случаев ежегодно, то цифра имущественных на 2006 год колоссальна даже для переходного периода. В 1992-93 гг. уровень грабежей, разбоев и краж достиг своего пика за десятилетие, и число этих преступлений равнялось примерно 1 700 000 случаев за год.
После 2006 года общая преступность медленно пошла на спад, вместе с числом людей, чьи доходы – ниже прожиточного минимума. Коэффициент Джинни за 20-летие изменялся лишь в пределах 0,39-0,42, показав долговременную стабильность. На этом фоне число правонарушений с применением насилия заметно снижается, демонстрируя рекордно низкие показатели за последние 20 лет.
Эти факты приводят к выводу, что между неравенством доходов населения и насильственной преступностью существует прямая корреляция. Сглаживаясь, разрыв доходов влечет за собой отрицательную динамику правонарушений.
Однако ранее было отмечено, что одновременно с этим процессом наблюдается рост уровня краж, разбоев и грабежей. Но статистика показывает, что их показатели также значительно упали. Говорит ли это о неверности предыдущих выводов?
Сомневаюсь. Помимо показателей неравенства, существуют и иные факторы, способные повлиять на уровень преступности.
Многими исследователями, в том числе и уже упомянутым Андриенко, отмечалось, что большинство преступлений совершается ранее осужденными гражданами.
В 2007 году количество россиян, имеющих судимость, ни много ни мало составило 929 тысяч человек. Это самая большая цифра по данному показателю за последние два десятка лет, что после резкого бума преступлений вполне закономерно. Начиная с 2008 года число осужденных постепенно снижается, и уже к 2017 году составило всего 697 тысяч человек.
Отсюда можно предположить, что спад числа осужденных приводит и к снижению числа преступников в обществе, а значит, и количества преступлений. Этот вывод косвенно подтверждается в рассуждениях Андриенко. «Если приток к численности воров равен их оттоку, то есть, числу осужденных, то естественно ожидать устойчивость уровня краж», – пишет ученый.
Получается, несмотря на инерционность преступности, на ее уровень все же влияет количество осужденных ранее людей. Если оно снижается, то и преступлений имущественного характера должно стать меньше, что мы и наблюдаем, глядя на статистику.
Кроме того, исследователь отмечает, что большинство преступлений совершаются молодыми людьми (до 24 лет) из неполных семей, потому что они склонны к агрессии и не способны зарабатывать так же высоко, как более зрелое население.
Проанализировав данные Росстата, видим, что с 2002 по 2007 гг. число молодых было достаточно высоким по сравнению с современными показателями, практически рекордом двадцатилетия. В этот период России проживало около 24 миллионов человек от 15 до 24 лет, тогда как сегодня – в два раза меньше. Общий уровень преступности с 2006 года также упал более чем вдвое.
Это означает, что корреляция между возрастом преступников и их числом, вероятно, присутствует.
Теперь обратим внимание на показатель полноты семьи. С 2000 по 2004 количество разводов составило от 4 до 6 на каждую тысячу населения, а число сохранившихся семей – от 1-ой до 2-х. За последние 20 лет — это самые высокие цифры по данному показателю.
Можно предположить, что подростки из разведенных семей к 2006 году как раз вошли в категорию «от 15 до 24 лет» — самую опасную, по мнению Андриенко, возрастную группу для общественного правопорядка. К сегодняшнему дню число разводов не превышает 4 случая на тысячу, а «чистая брачность» составляет около 3 сохранившихся семей. Сопоставив эти данные с общим снижением преступности к 2017 году, мы приходим к выводу, что «дети разводов» также могли стать причиной резкого бума правонарушений.
По итогу мы можем установить, что уровень преступности частично зависит от таких показателей, как доля молодых людей среди населения, число разводов, количество осужденных, а также уровень неравенства доходов данного общества. Корреляция не всегда проявляется явно и четко, однако общие закономерности между показателями существуют.
Материал подготовила: Волошина Дарья